Блокадница Ирина
Ирина Комиссарова пережила блокаду Ленинграда в возрасте 4 лет. Отец воевал на фронте, а мать умерла от голода. Девочка осталась совершенно одна. Она пошла искать свою тётю по морозному городу, шла по длинным улицам, перешагивая через трупы. Потом тело матери отвезли на саночках и бросили в братскую могилу. «Я тогда тоже хотела умереть, чтобы быть вместе с мамой, но мне не разрешили» - рассказывает Ирина.
В эти дни, когда мы в очередной раз обращаемся к теме Великой Отечественной войны, наши старшие соотечественники делятся своими воспоминаниями. Среди них, наиболее впечатляющую историю нам рассказала врач-офтальмолог Ирина Комиссарова.
- Ирина, сколько лет вам было во время войны?
- Мне было четыре года, когда началась война. В тот незабываемый день 22 июня 1941 года мы были на даче: мама, папа и я. Родители были молодые, я была единственной дочкой, избалованной милашкой. Папа учил меня плавать. Никогда больше не повторилось для меня это простое человеческое счастье: началась война, отец ушёл на фронт. А через три месяца немецко-фашистские войска окружили Ленинград (теперь Санкт-Петербург), где мы жили. Немецкая армия не смогла захватить город, так как ленинградские военные части храбро отбивались, у них было очень хорошее оружие, которое производилось в городе, на Кировском заводе. Но они не могли полностью освободить город, потому что силы противника превосходили во много раз. Все подступы к городу были перекрыты, и запасы продовольствия в городе очень скоро закончились. Начался массовый голод. Когда наступила зима, единственной ниточкой сообщения с лениградцами стала узкая дорога, проложенная по льду через Ладожское озеро. Немецкие пушки не могли достать до этого места. Нескольким машинам удавалось проскочить на другую сторону, но этого, конечно, было недостаточно для снабжения Ленинграда, население которого насчитывало перед войной более 3 миллионов человек. Рацион питания составлял 250 грамм хлеба в сутки для рабочих и 125 грамм для женщин и детей. В декабре месяце питания не дали вообще. Зима в том году была очень холодная, температура опускалась до – 20° C, а в домах не работало отопление. Блокада Ленирграда длилась 872 дня. За время блокады от голода и холода погибло 640 000 человек, кроме того 17 тысяч погибло от вражеских снарядов.
- Как вам удалось в таком малом возрасте выжить в это страшное время?
- Еды у нас не было. Вначале мама ходила на рынок, меняла на хлеб золотые украшения, которые у неё оставались в наследство от родителей. Потом даже на золото невозможно было раздобыть питание. Мы с мамой сидели в холодной квартире, чтобы обогреваться ломали стулья и жгли их в маленькой печке-буржуйке. Были очень слабые от голода. Старались не двигаться, всё время лежали в кровати, кутаясь под одеялами. Мама спала, спала, а потом перестала просыпаться. Я долго не могла понять, что она умерла. А потом вышла на улицу и пошла искать свою тётю. Я знала, что её муж работал в военном комиссариате, где мы раньше часто бывали, я играла там со своим двоюродным братом. Это было 23 февраля, в День Красной армии. Я шла долго-долго по длинным улицам, перешагивая через трупы, был сильный мороз. Я не могу понять, как я тогда смогла преодолеть такую большую дистанцию. Через много лет, когда я поехала снова в Россию и захотела повторить тот путь, я устала и не смогла дойти.
- Как вас встретила тётя?
- В комиссариате меня встретили и ужаснулись: такая маленькая, я пришла одна, была грязная и полная вшей, и меня сразу посадили в ванну. А потом мне дали кашу из чечевицы, это я хорошо помню. Я ела и ела и никак не могла наесться. С тех пор чечевица – моя любимая еда. Разыскали мою тётю, и на следующий день мы с ней пошли к нам домой. С помощью соседей погрузили тело мамы на саночки и повезли на кладбище. Но в дни войны невозможно было хоронить покойников как следует, их было слишком много, а земля была промёрзшая как камень. Люди взрывами сделали большую братскую могилу, и туда бросили моя маму. Я тогда тоже хотела умереть, чтобы быть вместе с мамой, но мне не разрешили. В этот день закончилось моё детство, я сразу повзрослела. Вскоре я получила письмо о том, что мой отец пропал без вести. Все решили, что он погиб на фронте. Потом оказалось, что он был жив, но мы тогда этого не знали. Когда сняли блокаду 18 января 1943 года, все радовались, а я плакала, потому что у меня никого не было. После снятия блокады, муж тёти вывез нас из города. А когда закочилась война, мы вернулись домой.
- Тётя хорошо к вам относилась?
- Были очень трудные времена. Я пожила некоторое время у тёти, а потом она отдала меня в детский дом, потому что там лучше кормили. В детском доме было хорошо; нас учили, давали нам американские подарки: сгущенное молоко, мясные консервы, одежду, обувь. Вскоре после войны умер муж тёти, и она пошла работать. Тётя оформила над мной опекунство, и я перешла жить снова к ней; государство ей выплачивало за меня пособие. Но потом случилось несчастье: умер сын тёти, мой двоюродный брат. Тётя обвинила меня, что из-за того, что приходилось делиться едой, её сын вырос слабым и умер. После этого она стала относиться ко мне очень плохо. Помню, когда мне было лет десять или одиннадцать, я варила щи. Тогда у нас ещё не было электрической печи, надо было рубить дрова, и я нечаянно попала топором по пальцу. Тётя пришла с работы, и я сказала что обед не был готов, потому что у меня болела рука. А она, видя, что у меня была рука вся в крови, разозлилась и бросилась бить меня зонтиком... «Почему ты не плачешь?» - кричала она и ещё больше злилась. Но я никогда не плакала. Потом она отвела меня к врачу, но палец у меня навсегда остался кривой.
- Как же вы в таких условиях смогли вырасти, выучиться и стать врачом?
- Специалисты уверяли, что все блокадники смогут жить только до 35 лет, так вредно влияло на здоровье длительное голодание, которое мы перенесли. Но я была здоровой, и вот сейчас уже мне уже за 70, а я не думаю умирать. Меня спасло то, что я занималась танцами, лёгкой атлетикой, фигурным катанием, пела и, кроме того, хорошо училась. Я была красивой девушкой, с длинными косами до щиколоток, все парни за мной бегали. Я жила неплохо, советское государство мне, как сироте, каждый год давало путёвки в дома отдыха и санатории. Больше всего мне было жалко, что умерла моя мама. Я её почти не помню, только по фотографиям, но она мне всегда помогала с неба.
- Откуда вы узнали, что ваш отец был жив?
- Через несколько лет после войны нам пришло извещение, что мой отей был арестован и выслан в Сибирь, не объяснялось по какой причине. Но тётя решила, что он был преступником, и запретила мне рассказывать об отце кому бы то ни было. Она очень боялась, что ко мне будут плохо относиться в школе учителя и одноклассники. И я молчала, но всё время хотела разыскать своего отца. Когда закончила школу, я сразу поступила в 1-й Медицинский институт, училась очень хорошо, да ещё подрабатывала медсестрой. После окончания учёбы, попросила распределить меня в Якутию, якобы, чтобы помогать развитию этого далёкого края, а на самом деле, чтобы искать своего отца. Я проработала в Сибири несколько лет, старалась искать его повсюду, но так и не смогла найти. Потом, уже через много лет, мне сообщили, что отец был реабилитирован... посмертно. Так я никогда и не узнала, за что он попал в тюрьму и как закончилась его жизнь. После работы в Сибири я вернулась в Ленинград. Когда умерла тётя, оказалось, что я не имела никаких прав на её квартиру, ни на другую собственность, так как она меня никогда официально не удочерила, и всё это пропало. Меня уже больше ничего не держало в этом городе. В это время я как раз познакомилась с костариканским студентом, вышла замуж и уехала в Коста-Рику.
- В 70-е годы здесь была опубликована о вас статья, о которой потом много говорили.
- Да, в те годы здесь почти не было русских людей; нас, советских женщин, было всего три. Кроме того, я работала в больнице Сан-Хуан, где была единственной женщиной-врачом, поэтому привлекала к себе внимание. Как-то раз в Теннис-клубе познакомилась с одной журналисткой, она взяла у меня интервью и написала статью в журнал «El Excelsior”, теперь этого журнала уже нет. Среди наших русских женщин ходили слухи о том, что я высказала какие-то антисоветские взгляды. На самом деле, я всегда отзывалась только хорошо о своей родине. Но, действительно, сказала, что в Советском Союзе мне не нравилась политика и недостаток свободы. И это правда, по сравнению с Коста-Рикой, политика СССР оставляла желать лучшего, особенно принимая во внимание судьбу моего отца. Но теперь эти старые обиды уже позади, Россия сейчас совсем не та, что в Сталинские времена. Я часто езжу в родной город, который теперь называется Санкт-Петербург, у меня там есть квартира, есть друзья, и я их навещаю. Также бываю и в США, где живёт мой сын. Я здесь проработала врачом много лет, поэтому теперь у меня хорошая пенсия, хорошее здоровье, так что жизнь продолжается!
Комментариев нет:
Отправить комментарий